Апраксин 2-й Василий Иванович (1788-1822) – граф, флигель-адъютант (2 апреля 1814 года), полковник (30 августа 1815 года), младший брат генерал-майора Петра Ивановича Апраксина (1784-1852). Родился в 1788 году в семье генерал-лейтенанта графа Ивана Александровича Апраксина (1756-1818) и его супруги Марии Александровны Волкенштейн, получил домашнее образование, в январе 1802 года определён на военную службу колонновожатым, 11 сентября 1802 года – подпоручик. 3 апреля 1806 года переведён в лейб-гвардии Кавалергардский полк с чином корнета, отличился в походе 1807 года в Восточную Пруссию, в 1808 году – поручик, в 1810 году – адъютант шефа Кавалергардского полка генерал-адьютанта Фёдора Петровича Уварова (1773-1824), участвовал в боевых действиях против турок на Дунае, отличился в сражении под Шумлой, ранен в правое плечо при штурме крепости Рущук, сражался при Ватине и при Никополе. В 1813 году – ротмистр, принимал участие в Заграничных походах, 2 апреля 1814 года назначен в Париже (Paris) флигель-адьютантом, 30 августа 1815 года на смотре в Вертю (Vertus) награждён чином полковника, после окончания боевых действий служил под командой Великого князя Константина Павловича в Варшаве. Умер в 1822 году в возрасте 34 лет. Награждён орденами Святого Владимира 4-й степени с бантом (1810 год), Святого Александра Невского, прусским орденом «За заслуги» (Pour le Merite), шведским Военным орденом Меча и медалью за кампанию 1812 года. Портрет графа написан французским живописцем Изабе (Jean-Baptiste Isabey) (1767-1855). В книге Михаила Ивановича Пыляева (1842-1899) «Замечательные чудаки и оригиналы» читаем: «В ту эпоху были и такие русские, как, например, граф Апраксин, известный в обществе под именем «Васинька», которые, занимая место на лестнице, именуемой табелью о рангах, не умели правильно подписать даже свою фамилию, но при этом имели способности разнообразные: живопись и музыка была для них почти природными талантами. Граф Апраксин, не зная истории, ничего никогда не читал, но раз услышанное мог так остроумно и забавно применять в разговорах, что считался большим остряком. Этот «Васинька» имел ещё две большие страсти: к орденам и духам. У него была точно лавка склянок духов, орденских лент и крестов, которыми он был пожалован. Уверяют даже, что после его смерти у него нашли несколько экземпляров разных форматов звезды Станислава 2-й степени, на которую давно глядел он со страстным вожделением. «Васинька», по словам князя Вяземского, так любил орденские знаки, что часто во время самого живого разговора опускал вниз глаза свои на кресты, развешенные у него в щегольской симметрии, с нежностью ребенка, любующегося своими игрушками, или с пугливым беспокойством ребенка, который смотрит: тут ли они? В характере и поведении его не было достоинства нравственного. Его можно было любить, но не уважать: он был образцовое дитя светского общежития. Множество карикатур и острых слов им потрачено было на варшавское общество, когда он служил при великом князе Константине Павловиче. Польский генерал Гельгуд носил стеклянный глаз. Перед какими то праздником «Васинька» утверждал, что тому пожалуют «глаз с вензелем». При том же случае он говорил, что Куруте будет пожаловано прекрасное издание в великолепном переплете «Жизни знаменитых мужей» Плутарха. Генерал Чаплиц, известный своею храбростью, любил говорить очень протяжно, плодовито и с большими расстановками. «Васинька» приходит однажды к великому князю и просит отпуск на 28 дней. Между тем в Варшаву ожидали императора. Великий князь, удивленный такою просьбою, спрашивает, какая необходимая потребность заставляет его отлучиться из Варшавы в такое время. «Генерал Чаплиц - отвечал тот, - назвался ко мне завтракать, чтобы рассказать мне, как попался он в плен в Варшаве во время первой польской революции. Посудите сами, ваше высочество, раньше 28 дней никак не отделаюсь!…». Когда разнесся слух, что умер римский папа, многие старались угадать, кого изберет новый конклав на его место. «О чем тут и толковать, - прервал он эту речь - разумеется, назначен будет военный!» Это слово, сказанное в тогдашней Варшаве, строго подчиненной военной дисциплине, было очень метко и всех рассмешило».суббота, 23 июля 2011 г.
Апраксин 2-й Василий Иванович (1788-1822)
Апраксин 2-й Василий Иванович (1788-1822) – граф, флигель-адъютант (2 апреля 1814 года), полковник (30 августа 1815 года), младший брат генерал-майора Петра Ивановича Апраксина (1784-1852). Родился в 1788 году в семье генерал-лейтенанта графа Ивана Александровича Апраксина (1756-1818) и его супруги Марии Александровны Волкенштейн, получил домашнее образование, в январе 1802 года определён на военную службу колонновожатым, 11 сентября 1802 года – подпоручик. 3 апреля 1806 года переведён в лейб-гвардии Кавалергардский полк с чином корнета, отличился в походе 1807 года в Восточную Пруссию, в 1808 году – поручик, в 1810 году – адъютант шефа Кавалергардского полка генерал-адьютанта Фёдора Петровича Уварова (1773-1824), участвовал в боевых действиях против турок на Дунае, отличился в сражении под Шумлой, ранен в правое плечо при штурме крепости Рущук, сражался при Ватине и при Никополе. В 1813 году – ротмистр, принимал участие в Заграничных походах, 2 апреля 1814 года назначен в Париже (Paris) флигель-адьютантом, 30 августа 1815 года на смотре в Вертю (Vertus) награждён чином полковника, после окончания боевых действий служил под командой Великого князя Константина Павловича в Варшаве. Умер в 1822 году в возрасте 34 лет. Награждён орденами Святого Владимира 4-й степени с бантом (1810 год), Святого Александра Невского, прусским орденом «За заслуги» (Pour le Merite), шведским Военным орденом Меча и медалью за кампанию 1812 года. Портрет графа написан французским живописцем Изабе (Jean-Baptiste Isabey) (1767-1855). В книге Михаила Ивановича Пыляева (1842-1899) «Замечательные чудаки и оригиналы» читаем: «В ту эпоху были и такие русские, как, например, граф Апраксин, известный в обществе под именем «Васинька», которые, занимая место на лестнице, именуемой табелью о рангах, не умели правильно подписать даже свою фамилию, но при этом имели способности разнообразные: живопись и музыка была для них почти природными талантами. Граф Апраксин, не зная истории, ничего никогда не читал, но раз услышанное мог так остроумно и забавно применять в разговорах, что считался большим остряком. Этот «Васинька» имел ещё две большие страсти: к орденам и духам. У него была точно лавка склянок духов, орденских лент и крестов, которыми он был пожалован. Уверяют даже, что после его смерти у него нашли несколько экземпляров разных форматов звезды Станислава 2-й степени, на которую давно глядел он со страстным вожделением. «Васинька», по словам князя Вяземского, так любил орденские знаки, что часто во время самого живого разговора опускал вниз глаза свои на кресты, развешенные у него в щегольской симметрии, с нежностью ребенка, любующегося своими игрушками, или с пугливым беспокойством ребенка, который смотрит: тут ли они? В характере и поведении его не было достоинства нравственного. Его можно было любить, но не уважать: он был образцовое дитя светского общежития. Множество карикатур и острых слов им потрачено было на варшавское общество, когда он служил при великом князе Константине Павловиче. Польский генерал Гельгуд носил стеклянный глаз. Перед какими то праздником «Васинька» утверждал, что тому пожалуют «глаз с вензелем». При том же случае он говорил, что Куруте будет пожаловано прекрасное издание в великолепном переплете «Жизни знаменитых мужей» Плутарха. Генерал Чаплиц, известный своею храбростью, любил говорить очень протяжно, плодовито и с большими расстановками. «Васинька» приходит однажды к великому князю и просит отпуск на 28 дней. Между тем в Варшаву ожидали императора. Великий князь, удивленный такою просьбою, спрашивает, какая необходимая потребность заставляет его отлучиться из Варшавы в такое время. «Генерал Чаплиц - отвечал тот, - назвался ко мне завтракать, чтобы рассказать мне, как попался он в плен в Варшаве во время первой польской революции. Посудите сами, ваше высочество, раньше 28 дней никак не отделаюсь!…». Когда разнесся слух, что умер римский папа, многие старались угадать, кого изберет новый конклав на его место. «О чем тут и толковать, - прервал он эту речь - разумеется, назначен будет военный!» Это слово, сказанное в тогдашней Варшаве, строго подчиненной военной дисциплине, было очень метко и всех рассмешило».
Комментариев нет:
Отправить комментарий