Каменский Сергей Михайлович (1771-1835) – граф, генерал от инфантерии (22 мая 1810 года). Родился 5 ноября 1771 года в семье генерал-фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского (1738-1809) и его супруги Анны Павловны Щербатовой (1749-1826), образование получил в Кадетском корпусе. 6 февраля 1774 года записан корнетом в Нижегородский драгунский полк, 8 апреля 1777 года определён в лейб-гвардии Преображенский полк с чином прапорщика, 5 мая 1789 года произведён в подполковники с переводом в Екатеринославский гренадёрский полк, принимал участие в русско-турецкой войне 1787-1791 годов и русско-шведской войне 1788-1790 годов в составе Московского гренадёрского полка. 8 мая 1794 года – командир 3-го батальона Екатеринославского егерского корпуса, участвовал в подавлении Польского восстания генерала Костюшко (Tadeusz Kosciuszko), ранен в живот картечью при штурме Варшавского предместья Праги, 1 января 1797 года – полковник, командир Рязанского мушкетёрского полка, 14 марта 1798 года – генерал-майор, шеф Полоцкого мушкетёрского полка, 3 июня 1798 года уволен в отставку. После смерти Императора Павла I-го возвратился 26 марта 1801 года к активной службе и 19 августа 1801 года назначен шефом Фанагорийского гренадёрского полка. Участвовал в кампании 1805 года против французов, в сражении при Аустерлице (Austerlitz) командовал бригадой в составе колонны генерала Александра Фёдоровича Ланжерона (1763-1831) и провёл три блестящие атаки против дивизии генерала Сент-Илера (Louis-Charles-Vincent Le Blond de Saint-Hilaire), 15 июня 1806 года – генерал-лейтенант, командир 12-й пехотной дивизии Молдавской армии. В ходе русско-турецкой войны 1806-1812 годов одержал победу 24 мая 1807 года при Браилове, в 1809 году возглавил отдельный корпус и 10 мая того-же года взял штурмом крепость Базарджик, где взял в плен Сераскира Пегливан-пашу и около 2 000 турок. 23 июля 1809 года под Шумлой разбил и обратил в бегство турецкий корпус (30 000 человек), 22 мая 1810 года – генерал от инфантерии, командовал правым крылом российской армии в сражении 26 августа 1810 года при Батине. В 1812 году командовал корпусом в 3-й Западной армии генерала Александра Петровича Тормасова (1752-1819), сражался при Кобрине и Городечно, после чего «по болезни» сдал командование генералу Алексею Григорьевичу Щербатову 1-му (1776-1848). 19 октября 1812 года получил бессрочный отпуск с назначением состоять по армии, 6 марта 1822 года вышел в отставку и удалился в свои Орловские имения. Умер 8 декабря 1834 года в Москве в возрасте 64 лет, похоронен в Новодевичьем монастыре. Награждён орденами Святого Георгия 2-го класса (21 ноября 1810 года) («За успешные действия против турок при Базарджике, Шумле и Никополе»), Святого Александра Невского, Святой Анны 1-й степени с алмазами, Святого Владимира 4-й степени с бантом и крестом «За Прагу». В книге Михаила Ивановича Пыляева (1842-1899) «Замечательные чудаки и оригиналы» читаем: «Из известных чудаков-театралов был неподражаем граф Сергей Михайлович Каменский, сын фельдмаршала. Проживал он в Орле в большом деревянном доме или лучше в нескольких больших постройках к дому, занимавших почти целый квартал. После своего отца он наследовал до семи тысяч душ крестьян, но до того разоренных, что граф нуждался даже в сотне рублей. В большом доме его, как внутри, так и снаружи, царствовала неописуемая грязь и нечистота. Более чем в половине окон торчали какие-то тряпки и подушки, заменяя стекла, лестницы и крыльца были без одной, а то и без двух и более ступеней, без балясинок, перила валялись на земле, одним словом - беспорядок страшный. В этих комнатах, более похожих на сараи, помещался сам граф и с ним четыреста человек прислуги и театр. Он проживал в Орле на широкую ногу, стараясь подражать старинным вельможам. У него всегда был накрыт стол на пятьдесят персон. К столу мог приходить всякий порядочно одетый человек, совершенно незнакомый хозяину. Стол был обильный, вин много, прислуги при столе толпилось очень много, но больше ссорившейся и ругавшейся громко между собой, чем служившей. Сервирован стол был очень грязно, скатерти немытые, в пятнах, потертые, порванные и залитые, салфетки тоже; стаканы и рюмки разных фасонов: одни - граненые, другие - гладкие, некоторые с отбитыми краями; ножи и вилки - тупые, нечищенные. Сам хозяин за обедом занимал гостей рассказами о своем театре и о талантах своих крепостных артистов. Когда било пять часов, с последним боем граф, невзирая на гостей, вставал со своего места, просил извинения и бегом отправлялся за кулисы, подготовляя сам все к спектаклю, который начинался в шесть с половиной часов. Актеры у него все были его крепостные люди, причем некоторые куплены за большие деньги. Так за актёра Кривченкова с женою и шестилетнею дочкою, которая танцевала модный тогда «тампет», им была уступлена деревня в 250 душ. Музыкантов у него было два хора, роговой и инструментальный, каждый человек в сорок. Все они были одеты в форменную военную одежду. У него и вся дворня жила на солдатском положении, получала паек и ходила к общему столу: собирались и расходились по барабану с валторной, и за столом никто не смел есть сидя, а непременно стоя, по замечанию Каменского, «что так будешь есть досыта, а не до бесчувствия». Пьесы в его театре беспрестанно менялись, и с каждой новой пьесой являлись новые костюмы. В театре графа была устроена особая ложа, а к ней примыкала галерея, где сидели так называемые пансионерки, будущие актрисы и танцовщицы - для них было обязательно посещение спектаклей. Нередко граф требовал от них повторения какого-нибудь слышанного ими накануне монолога или протанцевать вчерашнее па. В ложе перед хозяином театра лежала на столе книга, куда он собственноручно вписывал замеченные им на сцене ошибки или упущения, а сзади на стене висело несколько плеток, и после всякого акта он ходил за кулисы и там делал свои расчеты с виновными, вопли которых иногда доходили до слуха зрителей. Он требовал от актёров, чтобы роль была заучена слово в слово, говорили бы без суфлера, и беда тому, кто запнется; но собственно об игре актёра он мало хлопотал. Во время спектакля он приходил и в кресла. Публики собиралось к нему всегда довольно, но не из высшего круга. К нему приезжали только, чтоб посмеяться, однако он всегда замечал насмешников и, заметив шутки, приказывал тушить все лампы, кроме одной или двух, которые чадили маслом на всю залу, а иногда даже и приостанавливал спектакль. В антрактах публике в креслах разносили моченые яблоки, груши, изредка пастилу, но чаще всего вареный мед. Граф лично с 7 часов утра открывал кассу театра и сам раздавал и рассылал билеты, записывая полученные деньги за билеты и спрашивая, от кого прислан человек за билетом, и если кто ему не нравился, то ни за какие деньги билета не давал. Кто же был у него в милости, тому давал билеты даром. С девяти до четырех часов у него шли репетиции, на которых присутствовал всегда он сам. У него в доме была комната, где висели от потолка до самого пола портреты актёров и актрис всех возможных наций».
среда, 14 сентября 2011 г.
Каменский Сергей Михайлович (1771-1835)
Каменский Сергей Михайлович (1771-1835) – граф, генерал от инфантерии (22 мая 1810 года). Родился 5 ноября 1771 года в семье генерал-фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского (1738-1809) и его супруги Анны Павловны Щербатовой (1749-1826), образование получил в Кадетском корпусе. 6 февраля 1774 года записан корнетом в Нижегородский драгунский полк, 8 апреля 1777 года определён в лейб-гвардии Преображенский полк с чином прапорщика, 5 мая 1789 года произведён в подполковники с переводом в Екатеринославский гренадёрский полк, принимал участие в русско-турецкой войне 1787-1791 годов и русско-шведской войне 1788-1790 годов в составе Московского гренадёрского полка. 8 мая 1794 года – командир 3-го батальона Екатеринославского егерского корпуса, участвовал в подавлении Польского восстания генерала Костюшко (Tadeusz Kosciuszko), ранен в живот картечью при штурме Варшавского предместья Праги, 1 января 1797 года – полковник, командир Рязанского мушкетёрского полка, 14 марта 1798 года – генерал-майор, шеф Полоцкого мушкетёрского полка, 3 июня 1798 года уволен в отставку. После смерти Императора Павла I-го возвратился 26 марта 1801 года к активной службе и 19 августа 1801 года назначен шефом Фанагорийского гренадёрского полка. Участвовал в кампании 1805 года против французов, в сражении при Аустерлице (Austerlitz) командовал бригадой в составе колонны генерала Александра Фёдоровича Ланжерона (1763-1831) и провёл три блестящие атаки против дивизии генерала Сент-Илера (Louis-Charles-Vincent Le Blond de Saint-Hilaire), 15 июня 1806 года – генерал-лейтенант, командир 12-й пехотной дивизии Молдавской армии. В ходе русско-турецкой войны 1806-1812 годов одержал победу 24 мая 1807 года при Браилове, в 1809 году возглавил отдельный корпус и 10 мая того-же года взял штурмом крепость Базарджик, где взял в плен Сераскира Пегливан-пашу и около 2 000 турок. 23 июля 1809 года под Шумлой разбил и обратил в бегство турецкий корпус (30 000 человек), 22 мая 1810 года – генерал от инфантерии, командовал правым крылом российской армии в сражении 26 августа 1810 года при Батине. В 1812 году командовал корпусом в 3-й Западной армии генерала Александра Петровича Тормасова (1752-1819), сражался при Кобрине и Городечно, после чего «по болезни» сдал командование генералу Алексею Григорьевичу Щербатову 1-му (1776-1848). 19 октября 1812 года получил бессрочный отпуск с назначением состоять по армии, 6 марта 1822 года вышел в отставку и удалился в свои Орловские имения. Умер 8 декабря 1834 года в Москве в возрасте 64 лет, похоронен в Новодевичьем монастыре. Награждён орденами Святого Георгия 2-го класса (21 ноября 1810 года) («За успешные действия против турок при Базарджике, Шумле и Никополе»), Святого Александра Невского, Святой Анны 1-й степени с алмазами, Святого Владимира 4-й степени с бантом и крестом «За Прагу». В книге Михаила Ивановича Пыляева (1842-1899) «Замечательные чудаки и оригиналы» читаем: «Из известных чудаков-театралов был неподражаем граф Сергей Михайлович Каменский, сын фельдмаршала. Проживал он в Орле в большом деревянном доме или лучше в нескольких больших постройках к дому, занимавших почти целый квартал. После своего отца он наследовал до семи тысяч душ крестьян, но до того разоренных, что граф нуждался даже в сотне рублей. В большом доме его, как внутри, так и снаружи, царствовала неописуемая грязь и нечистота. Более чем в половине окон торчали какие-то тряпки и подушки, заменяя стекла, лестницы и крыльца были без одной, а то и без двух и более ступеней, без балясинок, перила валялись на земле, одним словом - беспорядок страшный. В этих комнатах, более похожих на сараи, помещался сам граф и с ним четыреста человек прислуги и театр. Он проживал в Орле на широкую ногу, стараясь подражать старинным вельможам. У него всегда был накрыт стол на пятьдесят персон. К столу мог приходить всякий порядочно одетый человек, совершенно незнакомый хозяину. Стол был обильный, вин много, прислуги при столе толпилось очень много, но больше ссорившейся и ругавшейся громко между собой, чем служившей. Сервирован стол был очень грязно, скатерти немытые, в пятнах, потертые, порванные и залитые, салфетки тоже; стаканы и рюмки разных фасонов: одни - граненые, другие - гладкие, некоторые с отбитыми краями; ножи и вилки - тупые, нечищенные. Сам хозяин за обедом занимал гостей рассказами о своем театре и о талантах своих крепостных артистов. Когда било пять часов, с последним боем граф, невзирая на гостей, вставал со своего места, просил извинения и бегом отправлялся за кулисы, подготовляя сам все к спектаклю, который начинался в шесть с половиной часов. Актеры у него все были его крепостные люди, причем некоторые куплены за большие деньги. Так за актёра Кривченкова с женою и шестилетнею дочкою, которая танцевала модный тогда «тампет», им была уступлена деревня в 250 душ. Музыкантов у него было два хора, роговой и инструментальный, каждый человек в сорок. Все они были одеты в форменную военную одежду. У него и вся дворня жила на солдатском положении, получала паек и ходила к общему столу: собирались и расходились по барабану с валторной, и за столом никто не смел есть сидя, а непременно стоя, по замечанию Каменского, «что так будешь есть досыта, а не до бесчувствия». Пьесы в его театре беспрестанно менялись, и с каждой новой пьесой являлись новые костюмы. В театре графа была устроена особая ложа, а к ней примыкала галерея, где сидели так называемые пансионерки, будущие актрисы и танцовщицы - для них было обязательно посещение спектаклей. Нередко граф требовал от них повторения какого-нибудь слышанного ими накануне монолога или протанцевать вчерашнее па. В ложе перед хозяином театра лежала на столе книга, куда он собственноручно вписывал замеченные им на сцене ошибки или упущения, а сзади на стене висело несколько плеток, и после всякого акта он ходил за кулисы и там делал свои расчеты с виновными, вопли которых иногда доходили до слуха зрителей. Он требовал от актёров, чтобы роль была заучена слово в слово, говорили бы без суфлера, и беда тому, кто запнется; но собственно об игре актёра он мало хлопотал. Во время спектакля он приходил и в кресла. Публики собиралось к нему всегда довольно, но не из высшего круга. К нему приезжали только, чтоб посмеяться, однако он всегда замечал насмешников и, заметив шутки, приказывал тушить все лампы, кроме одной или двух, которые чадили маслом на всю залу, а иногда даже и приостанавливал спектакль. В антрактах публике в креслах разносили моченые яблоки, груши, изредка пастилу, но чаще всего вареный мед. Граф лично с 7 часов утра открывал кассу театра и сам раздавал и рассылал билеты, записывая полученные деньги за билеты и спрашивая, от кого прислан человек за билетом, и если кто ему не нравился, то ни за какие деньги билета не давал. Кто же был у него в милости, тому давал билеты даром. С девяти до четырех часов у него шли репетиции, на которых присутствовал всегда он сам. У него в доме была комната, где висели от потолка до самого пола портреты актёров и актрис всех возможных наций».
Комментариев нет:
Отправить комментарий