Разумовский Лев Кириллович (1757-1818) – граф, генерал-майор (1790 год). Родился 8 января 1757 года в семье гетмана Кирилла Григорьевича Разумовского (1728-1803) и его супруги Екатерины Ивановны Нарышкиной (1731-1771), обучался вместе с братьями в родительском доме в Санкт-Петербурге, затем для продолжения образования отправился за границу. В 1774 году возвратился в Россию и зачислен в посольство князя Николая Васильевича Репнина (1734-1801), направленное в Константинополь (Constantinople) после заключения Кучук-Кайнарджийского мира, затем приступил к действительной службе в лейб-гвардии Семёновском полку, в который был записан с раннего детства. Сделавшись одним из первых столичных щёголей и ловеласов, граф Лев Кириллович щедро раскидывался деньгами, вследствие чего отец поспешил удалить его из Петербурга и писал своему сыну Андрею: «Он первой руки мот и часто мне своими беспутными и неуместными издержками немалую скуку наводит». В 1782 году произведён в полковники и назначен генерал-адьютантом князя Григория Александровича Потёмкина (1739-1791), принимал участие в русско-турецкой войне, под начальством Александра Васильевича Суворова командовал егерским полком, отличился в сражении при Исакчи, 3 сентября 1789 года преследовал турок до Измаила и бомбардировал его, 2 ноября того-же года участвовал в захвате крепости Бендеры. В 1789 году – бригадир, в 1790 году – генерал-майор, 28 июля 1791 года отличился в сражении при Мачине. После воцарения Императора Павла I-го, числясь в составе Малороссийского гренадёрского полка, вышел в отставку «по болезни» и несколько лет оставался для излечения за границей. По возвращению в Россию поселился в Москве, где его дом на Тверской прославился спектаклями, балами и гостеприимством, после смерти отца получил в наследство малороссийское имение Карловка, имение Петровское-Разумовское и вотчины в Можайском уезде. После взятия французами Смоленска в 1812 году выехал из Петровского в Тамбов, возвратившись откуда нашёл своё имение полностью разрушенным войсками маршала Нея (Michel Ney) и терпеливо занялся восстановлением, полностью вернув имению довоенное великолепие. Умер 21 ноября 1818 года в возрасте 61 года. Награждён орденом Святого Владимира 2-й степени (1791 год). С 1802 года был женат на княгине Марии Григорьевне Вяземской (1772-1865), детей не имел. По свидетельству князя Петра Андреевича Вяземского (1792-1878): ««Граф Лев Кириллович был также замечательная и особенно сочувственная личность. Он не оставил по себе следов и воспоминаний ни на одном государственном поприще, но много в памяти знавших его. Отставной генерал-майор, он долго жил в допотопной или допожарной Москве, забавлял ее своими праздниками, спектаклями, концертами и балами как в доме своем на Тверской, так и в прекрасном своем загородном Петровском. Он был человек высокообразованный: любил книги, науки, художества, музыку, картины, ваяние. Едва ли не у него первого в Москве был зимний сад в доме. Это смешение природы с искусством придавало еще новую прелесть и разнообразие праздникам его… Граф Лев Кириллович был истинный барин в полном и настоящем значении этого слова: добродушный и утонченно вежливый, любил он давать блестящие праздники, чтобы угощать и веселить других. Но вместе с тем дорожил он ежедневными отношениями с некоторыми избранными: графом Растопчиным, Карамзиным, князем Андреем Ивановичем Вяземским, князем Андреем Петровичем Оболенским, графом Михаилом Юрьевичем Вьельгорским и другими. Сверх того у него были тесные связи с передовыми и старостами масонства. В молодости был он большой сердечкин и волокита. Дмитриев рассказывал, что на дежурства на петербургских гауптвахтах ему то и дело приносили, на тонкой надушенной бумаге, записки, видимо написанные женскими руками. Спешил он отвечать на них на заготовленной у него также красивой и щегольской бумаге. Таким образом упражнялся он и утешал себя в душных и скучных стенах не всегда опрятной караульни. Позднее влюбился он в княгиню Голицыну, жену богача, которого прозвали в Москве «Сosa rara». Она развелась с мужем и обвенчалась с графом Разумовским. Он страстно любил ее до самой кончины своей. Брак, разумеется, не был признан законным, то есть не был официально признан; но семейством графа, то есть Разумовскими, графом Кочубеем, Наталией Кирилловной Загряжской, Мария Григорьевна была принята радушно и с любовью. Дядя графа, фельдмаршал граф Гудович, был в Москве генерал-губернатором. В один из приездов императора Александра дядя, вероятно, ходатайствовал перед его величеством за племянника и племянницу. На одном бале в наместническом доме государь подошел к Марье Григорьевне и громко сказал: «Madame la comtesse, voulez vous me faire 1,honneur de danser une polonaise avec moi?» (Графиня, не угодно ли вам сделать мне честь протанцевать со мною полонез?). С той минуты она вступила во все права и законной жены, и графского достоинства. Впрочем, общество как московское, так и петербургское, по любви и уважению к графу и по сочувствию к любезным качествам жены, никогда не оспаривало у нее этих прав. Граф Лев Кириллович, или, как обыкновенно звали его в обществе «Lе comte Leon», был в высшей степени характера благородного, чистейшей и рыцарской чести, прямодушен и простодушен вместе. Хозяин очень значительного имения, был он, разумеется, плохой хозяин, как подобает или подобало русскому барству. Вопреки изречению Евангелия, у нас кому много дано, у того много и отпадает. Те у кого мало, имеют еще надежду, да и к тому же умение, округлить это малое. Граф был любезный говорун. При серьезном выражении лица и вообще покойной осанке он часто отпускал живое, меткое, забавное слово. Он несколько картавил. Даже вечный насморк придавал речи его особенный и привлекательный диапазон: по крайней мере таково мое детское впечатление, уцелевшее и поныне. Я лет десяти особенно внимательно вслушивался в разговор его, когда он навещал отца моего, с которым был очень дружен. Детство восприимчиво и впечатлительно. Помню, как будто видел это вчера, сани его, запряженные парою красивых коней и светлой белизны покрывало, которым был обтянут передок саней. Малороссийский гайдук в большой меховой шапке стоял на запятках. Граф, войдя в первую комнату, бросал ловко и даже грациозно большую меховую муфту свою. Проходя мимо, он всегда приветствовал меня приветливым и веселым словом. Позднее удостаивался я и приязни его. Большое счастье для сына быть обязанным отцу своему доброжелателями, так сказать, по наследству, которые сохраняют прежние связи свои с умершими в лице их детей». Портрет графа, написанный живописцем Владимиром Лукичом Боровиковским (1757-1825), является достоянием Саратовского художественного музея имени Радищева.вторник, 25 октября 2011 г.
Разумовский Лев Кириллович (1757-1818)
Разумовский Лев Кириллович (1757-1818) – граф, генерал-майор (1790 год). Родился 8 января 1757 года в семье гетмана Кирилла Григорьевича Разумовского (1728-1803) и его супруги Екатерины Ивановны Нарышкиной (1731-1771), обучался вместе с братьями в родительском доме в Санкт-Петербурге, затем для продолжения образования отправился за границу. В 1774 году возвратился в Россию и зачислен в посольство князя Николая Васильевича Репнина (1734-1801), направленное в Константинополь (Constantinople) после заключения Кучук-Кайнарджийского мира, затем приступил к действительной службе в лейб-гвардии Семёновском полку, в который был записан с раннего детства. Сделавшись одним из первых столичных щёголей и ловеласов, граф Лев Кириллович щедро раскидывался деньгами, вследствие чего отец поспешил удалить его из Петербурга и писал своему сыну Андрею: «Он первой руки мот и часто мне своими беспутными и неуместными издержками немалую скуку наводит». В 1782 году произведён в полковники и назначен генерал-адьютантом князя Григория Александровича Потёмкина (1739-1791), принимал участие в русско-турецкой войне, под начальством Александра Васильевича Суворова командовал егерским полком, отличился в сражении при Исакчи, 3 сентября 1789 года преследовал турок до Измаила и бомбардировал его, 2 ноября того-же года участвовал в захвате крепости Бендеры. В 1789 году – бригадир, в 1790 году – генерал-майор, 28 июля 1791 года отличился в сражении при Мачине. После воцарения Императора Павла I-го, числясь в составе Малороссийского гренадёрского полка, вышел в отставку «по болезни» и несколько лет оставался для излечения за границей. По возвращению в Россию поселился в Москве, где его дом на Тверской прославился спектаклями, балами и гостеприимством, после смерти отца получил в наследство малороссийское имение Карловка, имение Петровское-Разумовское и вотчины в Можайском уезде. После взятия французами Смоленска в 1812 году выехал из Петровского в Тамбов, возвратившись откуда нашёл своё имение полностью разрушенным войсками маршала Нея (Michel Ney) и терпеливо занялся восстановлением, полностью вернув имению довоенное великолепие. Умер 21 ноября 1818 года в возрасте 61 года. Награждён орденом Святого Владимира 2-й степени (1791 год). С 1802 года был женат на княгине Марии Григорьевне Вяземской (1772-1865), детей не имел. По свидетельству князя Петра Андреевича Вяземского (1792-1878): ««Граф Лев Кириллович был также замечательная и особенно сочувственная личность. Он не оставил по себе следов и воспоминаний ни на одном государственном поприще, но много в памяти знавших его. Отставной генерал-майор, он долго жил в допотопной или допожарной Москве, забавлял ее своими праздниками, спектаклями, концертами и балами как в доме своем на Тверской, так и в прекрасном своем загородном Петровском. Он был человек высокообразованный: любил книги, науки, художества, музыку, картины, ваяние. Едва ли не у него первого в Москве был зимний сад в доме. Это смешение природы с искусством придавало еще новую прелесть и разнообразие праздникам его… Граф Лев Кириллович был истинный барин в полном и настоящем значении этого слова: добродушный и утонченно вежливый, любил он давать блестящие праздники, чтобы угощать и веселить других. Но вместе с тем дорожил он ежедневными отношениями с некоторыми избранными: графом Растопчиным, Карамзиным, князем Андреем Ивановичем Вяземским, князем Андреем Петровичем Оболенским, графом Михаилом Юрьевичем Вьельгорским и другими. Сверх того у него были тесные связи с передовыми и старостами масонства. В молодости был он большой сердечкин и волокита. Дмитриев рассказывал, что на дежурства на петербургских гауптвахтах ему то и дело приносили, на тонкой надушенной бумаге, записки, видимо написанные женскими руками. Спешил он отвечать на них на заготовленной у него также красивой и щегольской бумаге. Таким образом упражнялся он и утешал себя в душных и скучных стенах не всегда опрятной караульни. Позднее влюбился он в княгиню Голицыну, жену богача, которого прозвали в Москве «Сosa rara». Она развелась с мужем и обвенчалась с графом Разумовским. Он страстно любил ее до самой кончины своей. Брак, разумеется, не был признан законным, то есть не был официально признан; но семейством графа, то есть Разумовскими, графом Кочубеем, Наталией Кирилловной Загряжской, Мария Григорьевна была принята радушно и с любовью. Дядя графа, фельдмаршал граф Гудович, был в Москве генерал-губернатором. В один из приездов императора Александра дядя, вероятно, ходатайствовал перед его величеством за племянника и племянницу. На одном бале в наместническом доме государь подошел к Марье Григорьевне и громко сказал: «Madame la comtesse, voulez vous me faire 1,honneur de danser une polonaise avec moi?» (Графиня, не угодно ли вам сделать мне честь протанцевать со мною полонез?). С той минуты она вступила во все права и законной жены, и графского достоинства. Впрочем, общество как московское, так и петербургское, по любви и уважению к графу и по сочувствию к любезным качествам жены, никогда не оспаривало у нее этих прав. Граф Лев Кириллович, или, как обыкновенно звали его в обществе «Lе comte Leon», был в высшей степени характера благородного, чистейшей и рыцарской чести, прямодушен и простодушен вместе. Хозяин очень значительного имения, был он, разумеется, плохой хозяин, как подобает или подобало русскому барству. Вопреки изречению Евангелия, у нас кому много дано, у того много и отпадает. Те у кого мало, имеют еще надежду, да и к тому же умение, округлить это малое. Граф был любезный говорун. При серьезном выражении лица и вообще покойной осанке он часто отпускал живое, меткое, забавное слово. Он несколько картавил. Даже вечный насморк придавал речи его особенный и привлекательный диапазон: по крайней мере таково мое детское впечатление, уцелевшее и поныне. Я лет десяти особенно внимательно вслушивался в разговор его, когда он навещал отца моего, с которым был очень дружен. Детство восприимчиво и впечатлительно. Помню, как будто видел это вчера, сани его, запряженные парою красивых коней и светлой белизны покрывало, которым был обтянут передок саней. Малороссийский гайдук в большой меховой шапке стоял на запятках. Граф, войдя в первую комнату, бросал ловко и даже грациозно большую меховую муфту свою. Проходя мимо, он всегда приветствовал меня приветливым и веселым словом. Позднее удостаивался я и приязни его. Большое счастье для сына быть обязанным отцу своему доброжелателями, так сказать, по наследству, которые сохраняют прежние связи свои с умершими в лице их детей». Портрет графа, написанный живописцем Владимиром Лукичом Боровиковским (1757-1825), является достоянием Саратовского художественного музея имени Радищева.
Комментариев нет:
Отправить комментарий