Хвостов Дмитрий Иванович (1757-1835)

Хвостов Дмитрий Иванович (1757-1835) – граф (1799 год), российский государственный деятель и поэт, прозванный «Королём графоманов». Родился 19 июля 1757 года в Санкт-Петербурге в семье гвардии подпоручика Ивана Михайловича Хвостова (1732-1809), происходил из старинного дворянского рода, известного с XIII-го века, образование получил в Московском Университете, откуда в 1772 году поступил на военную службу в лейб-гвардии Преображенский полк, в 1779 году вышел в отставку с чином подпоручика и поселился в своём имении на реке Кубре. В 1782 году возвратился в Санкт-Петербург и служил обер-провиантмейстером при генерал-прокуроре князе Александре Алексеевиче Вяземском, для которого перевёл работу Жака Неккера (Jacques Necker) «Трактат о финансах», в 1783 году переведён на службу в Государственную экспедицию с назначением экзекутором 2-го департамента Сената и в 1787 году уволен за неявку к должности. Был очень близок с графом Александром Васильевичем Суворовым, на племяннице которого был женат, благодаря чему в 1789 году был назначен состоять при нём в чине подполковника Черниговского пехотного полка, В 1791 году – член Российской Академии, в 1797 году – обер-прокурор Святейшего Синода, в 1803 году вышел в отставку в чине тайного советника, с 1804 по 1806 год издавал журнал «Друг Просвещения», в 1811 году – член общества «Беседы любителей русского слова», в 1812 году – член Вольного общества любителей словестности, наук и художеств, в 1831 году – действительный тайный советник. В литературных кругах имел репутацию бездарнейшего поэта, убеждённого в своём исключительном таланте – его произведения (драмы, оды, эпиграммы, басни и послания) составили семь томов, выдержали три издания, но почти не приобретались читателями, вследствие чего Хвостов скупал их сам, а затем рассылал всем, кому мог, причём иногда добавлял и собственные бюсты. Из «Записок» Филиппа Филипповича Вигеля: «Вошло в обыкновение, чтобы все молодые писатели об него оттачивали перо своё, и без эпиграммы на Хвостова как будто нельзя было вступить в литературное сословие; входя в лета, уступали его новым пришельцам на Парнас, и, таким образом, целый век молодым ребятам служил он потехой». Между тем, многие литераторы уважали Хвостова за добродушие и незлопамятный нрав и отдавали должное его бескорыстной преданности литературе, Николай Михайлович Карамзин писал в 1824 году: «Я смотрю с умилением на графа Хвостова… за его постоянную любовь к стихотворству… Вот любовь, достойная таланта! Он заслуживает иметь его, если и не имеет». Умер 22 октября 1835 года в Санкт-Петербурге в возрасте 78 лет. С 1789 года был женат на Аграфене Ивановне Горчаковой (1768-1843), от которой имел сына Александра (1796-1870). Из книги историка Вольдемара Николаевича Балязина (1931-2005) «Эпоха Павла I-го»: «Сестра Суворова, Анна Васильевна, была замужем за князем Иваном Романовичем Горчаковым, а ее дочь, княжна Горчакова, была замужем за немолодым уже Дмитрием Ивановичем Хвостовым, о котором уже говорилось. Более всего известен был Хвостов тем, что писал плохие стихи. О нем говорили, что он поставил перед собой задачу смешить своими стихами несколько поколений русских читателей. Следует добавить, что у княгини Анны Васильевны Горчаковой были три дочери, и ни одна из них не блистала ни умом, ни красотой. Что же касается жены Хвостова, Аграфены Ивановны, то современники утверждали, что она едва ли не столько же славилась глупостью, как родной ее дядя Суворов победами. Когда Хвостов породнился благодаря своей женитьбе с великим полководцем, то неудобно было не сделать Хвостова придворным, да и Суворов как-то намекнул Екатерине II-й, что его новый родственник не прочь получить какой-нибудь придворный чин. Екатерина сделала это в угоду Суворову и велела Хвостову быть камер-юнкером. Чин камер-юнкера давали юношам из знатных фамилий, а для пожилого графа это было почти нелепицей. И когда близкие Екатерине люди заметили ей, что случай с Хвостовым по меньшей мере странен, она ответила: «Что мне делать? Я ни в чем не могу отказать Суворову: я бы сделала Хвостова фрейлиной, если бы Суворов этого потребовал». Суворов очень не одобрял страсти Хвостова к стихотворчеству и не раз просил его жену, а свою племянницу Аграфену Ивановну, которую в семье звали Татьяной, силой любви убедить мужа отказаться от его несносного увлечения, из-за которого в Петербурге многие уже звали графа Митюхой Стихоплетовым. А между тем Суворов любил Хвостова и, чувствуя приближение смерти, велел отвезти себя в его дом. Умирая, Суворов сказал Хвостову: «Любезный Митя, ты добрый и честный человек! Заклинаю тебя всем, что для тебя есть святого, брось твое виршеслагательство, пиши, если уже не можешь превозмочь этой глупой страстишки, стишонки для себя и для своих близких; а только отнюдь не печатайся, не печатайся. Помилуй Бог! Это к добру не поведет: ты сделаешься посмешищем всех порядочных людей». Хвостов, распрощавшись с умирающим, возле которого остались его камердинер Прохор и врачи, вышел к родственникам, сидевшим в соседней зале, и те спросили, каков Суворов – «Увы, - отвечал Хвостов, утирая платком слезы, - хотя еще и говорит, но без сознания, бредит».