Исленьев Пётр Алексеевич (1745-1826)

Исленьев Пётр Алексеевич (1745-1826) – генерал-лейтенант (24 ноября 1796 года). Родился в 1745 году в семье полковника Алексея Васильевича Исленьева ( -1780), в 1768 году – подпоручик лейб-гвардии Конного полка, в 1786 году – бригадир, 22 сентября 1786 года – генерал-майор, принимал участие во второй русско-турецкой войне 1787-1791 годов, отличился в сражении 1 октября 1787 года при Кинбурне, где во главе Санкт-Петербургского драгунского полка нанёс решающий удар по дрогнувшему неприятелю, проявил большую храбрость и искусство при штурме крепости Измаил в 1790 году. Участвовал под командой Александра Васильевича Суворова в Польской кампании 1794 года, отличился при штурме Варшавского предместья Праги, где командовал одной из штурмовых колонн, 19 ноября 1794 года – генерал-поручик, 24 ноября 1796 года – генерал-лейтенант, с 3 декабря 1796 года по 7 марта 1798 года – шеф Таганрогского драгунского полка. Умер 2 ноября 1826 года в Туле в возрасте 81 года, похоронен на Всехсвятском кладбище. Награждён орденами Святого Георгия 4-го класса (26 ноября 1792 года), Святого Георгия 3-го класса (26 октября 1794 года) («Во уважение на усердную службу и отличную храбрость, оказанную им 6-го сентября при Купчице и 8-го при Бресте противу мятежников польских, где он начальствуя левым крылом конницы, атаковал и разбил многочисленнаго неприятеля») и Святого Владимира 1-й степени. Был женат на Елизавете Петровне Хрущевой (1747-1810), от которой имел сына Алексея и дочь Анну (1770-1847) (брак был несчастливым и супруги жили отдельно); с 1779 года состоял в гражданском браке с Елизаветой Григорьевной Грабовой, из «Записок» Филиппа Филипповича Вигеля (1786-1856): «Давно, очень давно, прежде описываемого мною времени, близ Пензы жил счастливо один добродушный и богатый помещик, Аполлон Никифорович Колокольцев, степенный, кроткий, всеми уважаемый. Молодая, веселая и прекрасная жена Елизавета Григорьевна и вокруг нее пять цветущих младенцев были радостью его жизни, как вдруг злой судьбе захотелось посетить его жесточайшею из печалей. Внутри России войска весьма редко проходят через города, а еще реже останавливаются в них; беспрестанные войны и великое протяжение границ требуют там их присутствия; когда же невзначай показываются среди жителей, к ним непривычных, то обыкновенно горе мужьям и родителям! После Пугачевского бунта какой-то драгунский полк .целый год простоял в Пензе на бессменных квартирах; им начальствовал не старый еще полковник Петр Алексеевич Исленьев, смелый и предприимчивый, рослый и плечистый. Он умел понравиться госпоже Колокольцевой; однако же сия связь оставалась неизвестною не только доверчивому супругу (мужья суть обыкновенно последние, до коих такого рода тайны доходят), но и всем любопытным кумушкам обоего пола, коими провинциальные города всегда так наполнены. Наконец, полк должен был выступить, и для любовников пришла минута разлуки. Они, то есть более она была в отчаянии и решилась, по мнению моему, на дело преступное. Желая последний раз угостить мнимого друга, которого полк был уже на дороге, несчастный Колокольцев пригласил всю Пензу на прощальный для него пир в свое село Грабовку. Он едва заметил смущение, в коем хозяйка села за стол; когда же поднялась чаша за здравие отъезжающего, она вдруг встала и, заливаясь слезами, объявила, что не имеет сил с ним расстаться и готова следовать за ним всюду. Все гости поражены были сим театральным ударом, вероятно, приготовленным самим Исленьевым, которому желалось целый город сделать свидетелем торжества своего и стыда почтенного Колокольцева. Сей последний от изумления онемел; любовь превозмогла справедливый его гнев, он пал к ногам виновной, прощая ее заблуждение, именем детей умолял ее не покидать их и его. Она колебалась, когда Исленьев показал в открытое окошко, как солдаты его выносят сундуки и чемоданы, в которые накануне тайком уложила она свои пожитки. Колокольцев велел было дворне своей остановить солдат; Исленьев указал на стоящий вблизи на конях вооруженный эскадрон, готовый по знаку его окружить дом и сделать всякое сопротивление невозможным. Кроме дневного разбоя, трудно такому поступку приискать приличное название. Хозяйка и гости поспешно оставили дом, за час до того шумный и веселый; он опустел и наполнился единою горестью. Если не люди, то справедливое небо почти всегда наказывает преступления. Долго странствовала госпожа Колокольцева, таскаясь беспрестанно по походам за соблазнителем своим; она претерпевала всякого рода нужды, в городах чуждалась общества, но некоторое время все была утешена продолжающеюся его привязанностью. Между тем он, как будто для приличия, женился; законную жену держал в Москве, а наложницу при полку или бригаде на полевой ноге. Время шло и поневоле все более их связывало; она старелась, он холодел к ней; кончилось тем, что она надоела, омерзела ему, и, сколь они оба ни желали того, ни он отвязаться от нее, ни она оставить его долго не могли. Наконец решился он эту Ариадну бросить в нищете где-то на берегу Азовского моря. Там нашли ее дети ее, давно уже совершеннолетние. Соединенными мольбами склонили они оскорбленного отца дать кров у себя в доме блудной жене, более двадцати пяти лет от него отлучившейся. Милосердия двери отверзлись перед ней, а прежняя любовь за нею их затворила. Дело удивительное! Престарелый Колокольцев влюбился в обесчещенную старуху столь же страстно, как некогда в нее же, свою непорочную невесту. Счастие и спокойствие, блиставшие на первой заре ее жизни, осветили опять и вечернюю».