Засс Григорий Христофорович (1797-1883)

Засс Григорий Христофорович (1797-1883) – барон фон Засс, генерал от кавалерии (1877 год), один из героев Кавказской войны, прозванный «Демоном черкесов». Родился 29 апреля 1797 года, происходил из вестфальского баронского рода, переселившегося в Курляндию в XV-м веке, в 1813 году в возрасте 16 лет поступил на военную службу юнкером Гродненского гусарского полка, принимал участие в Саксонской кампании 1813 года и Французской кампании 1814 года, сражался при Люцене (Lutzen), Бауцене (Bautzen), Дрездене (Dresden), Лейпциге (Leipzig), Бриенне (Brienne-le-Chateau), Бар-сюр-Об (Bar-sur-Aube), Арси-сюр-Об (Arcis-sur-Aube), Фер-Шампенуазе (Fere-Champenoise) и Париже (Paris), произведён в корнеты с переводом в Чугуевский уланский полк. После окончания боевых действий определён в Псковский кирасирский полк, в 1820 году – штабс-ротмистр Нижегородского драгунского полка в Кахетии, участвовал в походе в Джарскую область и в столкновениях с горцами на Лезгинской линии, в 1826 году – майор Навагинского пехотного полка, в 1829 году участвовал в боевых действиях против турок на Кавказе, получил контузию в левый бок и был награждён чином подполковника. В 1830 году – командир Моздокского казачьего полка, в 1831-1832 годах совершил две успешные экспедиции в Чечню и Дагестан, ранен пулей в правое бедро навылет, произведён в полковники и в 1833 году назначен командующим Баталпашинским участком Кубанской линии. В октябре 1834 года – командующий Кубанской линии с полномочиями «действовать по своему усмотрению, без особого предварительного разрешения начальника Кавказской и Черноморской линий», в том же году получил пулевое ранение в правую руку с повреждением кисти, в январе 1836 года – генерал-майор, предпринял ряд экспедиций против мятежных горцев по рекам Белая, Псефир, Лаба и Кубань. Ловко пользовался суеверием черкесов и при помощи волшебных зеркал, панорам, написанных с мельчайшими подробностями специальным художником, электрической машины, музыкальных табакерок сильно воздействовал на воображение горцев, извлекая из этого значительную пользу (убедил черкесов в том, что может заговаривать пули и превращать порох в золото, за что прослыл колдуном). В 1838 году, желая наказать два аула за обман, разыграл комедию своей смерти, а когда горцы уверились, что Засс умер, нежданно напал ночью на аулы и сжег их, в 1840 году назначен начальником правого фланга Кавказской линии от станицы Васюринской до устья реки Лабы и на этом посту устройством станиц Урупской, Вознесенской, Чемлыкской и Лабинской положил начало Лабинской линии, за что награждён чином генерал-лейтенанта. В 1842 году «по болезни» оставил службу на Кавказе с зачислением по кавалерии, в 1848 году вышел в отставку, но с началом Венгерской кампании 1849 года возвратился на службу, возглавил авангард 3-го пехотного корпуса и под командой генерала Ивана Фёдоровича Паскевича (1782-1856) отличился в сражениях под Вайценом и Добречином, после окончания боевых действий возвратился к частной жизни. В августе 1864 года назначен состоять по Кавказской армии с зачислением в запас, в 1877 году – генерал от кавалерии. Умер 4 декабря 1883 года в возрасте 86 лет. Награждён орденами Святого Георгия 4-го класса (1814 год), Святого Владимира 4-й степени с бантом (1829 год), Святой Анны 2-й степени (1832 год) и золотой саблей «За храбрость» (1834 год). Из отрывка воспоминаний Георгия Атащикова, опубликованного в газете «Русский инвалид» в 1873 году: «Недавно я посетил старого кавказского ветерана, генерал-лейтенанта барона Григория Христофоровича Засса в имении его Шеден, находящемся близ Фрадебурга, в Курляндской губернии. Поистине, мне выпала завидная доля, снова, после многих протекших лет, увидеть героя Кавказа и передать ему от всех кубанских и закубанских сослуживцев поклон и душевное приветствие. Встреча эта оставила во мне глубокое и неизгладимо-отрадное впечатление, и такое чувство, полагаю, поймет всякий, кто имел счастье быть близким к Григорию Христофоровичу или служить под его непосредственным начальством. На Кубани достаточно произнести одну фамилию генерала Засса, чтобы воскресить в памяти казака былые подвиги геройской храбрости и те драмы народной ненависти, к пресечению которых с неутомимою настойчивостью стремился генерал Засс. Как боевой генерал и как администратор, Григорий Христофорович оказал незабвенные услуги нашему краю, а вместе с тем, конечно, и Отечеству. До него шайки непокорных горцев свободно рыскали на Кубанской линии, грабили и опустошали казачьи хутора и безнаказанно уводили в плен их жен и детей; до него точно грозовая туча, разящая и разрушающая, беспрерывно носилась над бедными станицами: не красна была жизнь за укрепленными валами и баррикадами, тянувшаяся изо дня в день, в постоянно напряженном выжидании врага. При таких условиях жизни, естественно, экономический быт казака находился в самом плачевном состоянии; неразлучными его сотоварищами на работе ли, в поле, дома ли, во сне ли были винтовка, шашка и кинжал, и только с принятием генералом Зассом начальства над Кубанскою линиею, казак вздохнул свободнее и мог без прикрытия бороздить почву... Под его начальством, казаки чувствовали себя непобедимыми, и заранее были уверены в успехе предприятия: их не страшила численность неприятеля, лишь бы с ними был «могучий вождь», генерал Засс. Сами горцы высоко ценили заслуги генерала, его отвагу и изумительное умение пользоваться обстоятельствами; они верили в его непобедимость и доходили до самых химерических о нем умозаключений. Бывали случаи, что при самой жаркой схватке горцев с казаками, вдруг пронесется между ожесточенными бойцами: «Засс тут», - и громадное скопище горцев в панике бросается назад. Например, в 1842 году, на станицу Васюринскую напало до 10 000 горцев. Такая масса, собравшаяся для убийства и хищничества, конечно, легко задавила бы «станичонку»; горцы уже ломились по улицам и захватывали, что попадалось под руку. Но вот между победителями, точно электричество, проносится «Засс тут», и вся эта воинственная масса, бросив заграбленное и пленных, в ужасе спешит за Кубань, в лесные дебри... Да, имя генерала Засса не умрет в народе: его боевые подвиги настолько бывали неожиданными и смелыми, что в настоящее мирное время кажутся уже легендарными; про эти подвиги и теперь еще поет старый казак, и в монотонно-однообразной песне передает кубанский горец. Это имя займет вполне заслуженное и почетное место в истории покорения Кавказа, а благодарное казачье потомство почтит память храброго генерала каким-нибудь полезным учреждением. Понятно, с каким чувством я, служивший когда-то при генерале Зассе, входил в его дом. Я ожидал встретить генерала согбенным и больным, но был приятно удивлен, застав его совершенно бодрым и свежим. Барон Засс встретил меня отечески и как близкого ему человека, и как кавказца, неразлучно участвовавшего с ним в делах против горцев. Я прожил в имении Шеден десять дней. Григорий Христофорович, как и в былое время, расположения духа веселого, словоохотлив, неутомим в распросах и в разговоре, в особенности, когда рассказ его коснется прошлых военных действий на Кавказе... Он горячо интересовался последними переменами и преобразованиями, совершившимися на Кавказе. Его распросам, по поводу этих перемен, казалось, не будет и конца: несказанно радовался он успеху русского оружия, и покорению, и заселению края, и реформам, и развитию гражданственно-экономического строя под высоким управлением Августейшего Наместника. Слушая мой краткий перечень событий на Кавказе, генерал повторял только: «Слава Богу, слава Богу!»... Возвратившись в Кубанскую область, в станицу Прочноокопскую, бывшую резиденцию генерала Засса, я счел своею священною обязанностью передать старожилам-казакам поклон от их старого начальника. Весть, что он жив и что я привез от него поклон, быстро разнеслась. Казаки и горцы, в течение прожитой мною недели в станице Прочноокопской, ежедневно являлись ко мне с распросами: «Точно-ли жив их храбрый полководец и завоеватель; здоров-ли, весел-ли и доволен и имеет-ли детей, и отчего это наш орел за долгие годы ни разу не навернулся к нам, хотя-бы землю свою, грудью и кровью заслуженную, посмотреть...». Такие же вопросы, вытекающие из чувства глубокого уважения и преданности к народному герою, задавались мне и в закубанских станицах».