Монмолен (Georges-Franсois de Montmollin) Жорж-Франсуа (1769-1792)

Монмолен (Georges-Franсois de Montmollin) Жорж-Франсуа (1769-1792) – прапорщик (Enseigne) и батальонный знаменосец (porte-drapeau du bataillon) полка Швейцарской Гвардии (Regiment des Gardes Suisses) (7 августа 1792 года). Родился 14 февраля 1769 года в Валанжене (Valangin, Neuchаtel, Suisse) в семье буржуа Жана-Фредерика де Монмолена (Jean-Frеdеric de Montmollin) (1740-1812) и его супруги Анны-Марианна де Люз (Anne-Marianne de Luze) (1749-1820), из книги Филиппа-Эрнеста Годе (Philippe-Ernest Godet) (1850-1822) «Portraits neuchatelois» (1920 год): «Жорж-Франсуа был красивым молодым человеком, немного ленивым и от природы одаренным к искусству. Мадам де Шарьер, которая любила вместе с ним музицировать, хвалила звук, который он извлекал из своей скрипки; он сочинял романсы, гравировал и делал красивую мебель из маркетри. В двадцать лет он стал офицером полка Салис-Самаден, дислоцированного в Руане, где познакомился с мадемуазель де Тремовиль, дочерью рыцаря Святого Людовика, бывшего местр-де-кампа кавалерии. Они обручились. Молодой суб-лейтенант, надеясь вступить в Швейцарскую гвардию, провел 1790 год в отпуске в Невшателе, где располагалась эмигрировавшая семья Тремовилей. Как только освободилось место в гвардии, он уехал в Париж, куда прибыл за два дня до расправы 10 августа. Его униформа еще не была готова.. И ему пришлось одолжить одну, чтобы бежать на защиту Тюильри» (Georges-Francois etait un beau jeune homme un peu indolent et naturellement doue pour les arts. Madame de Charriere, qui aimait a faire avec lui de la musique, vante le son qu,il tirait de son violon; il composait des romances, il gravait aussi a l,eau-forte et fabriquait de jolis meubles en marqueterie. Devenu a vingt ans officier dans le Regiment de Salis-Samaden, cantonne a Rouen, il y rencontra Mademoiselle de Tremauville, fille d,un chevalier de Saint-Louis, ancien mestre-de-camp de cavalerie. Ils se fiancerent. Le jeune sous-lieutenant, esperant entrer aux Gardes-suisses, passa l,annee 1790 en conge a Neuchаtel ou se trouvait la famille de Tremauville, qui avait emigre. Sitot qu,une place fut vacante aux Gardes, il partit pour Paris, ou il arrivait deux jours avant le massacre du 10 aout. Son uniforme n,etait pas encore acheve. Et il dut en emprunter un pour courir a la defense des Tuileries). 7 августа 1792 года прибыл в Париж и присоединился к своему полку в чине прапорщика гвардии, 8 августа писал отцу: «Я пишу вам, мой дорогой отец, только несколько строк, чтобы успокоить вас насчет себя и своего приезда в Париж. В дороге я претерпевал только те неудобства, которых можно честно ожидать: то есть меня везде оскорбляли; в Орнане предложили сбросить меня в реку, а в Витто в мою карету подбросили дрова. Мой въезд сюда не был счастливее, на следующий день после моего приезда ко мне приставали пятеро этих негодяев из Марселя, которые хватали меня под руки, оскорбляли всеми самыми ужасными проклятиями, потому что, дескать, у меня был. аристократическая кокарда. Отметим, что она была в цветах нации. Но это предлог; возможно, они видели, как я выходил из гауптвахты. Наконец, когда я вернулся в полк, все наши господа поздравили меня с тем, что я так дешево отделался. Нас ненавидят предместья, особенно марсельцы, которые здесь, и которые являются величайшими негодяями, которых когда-либо рождала земля; они совершают убийства на улицах безнаказанно и открыто! Прощайте, целую вас всех, простите мою писанину, но так как вы не единственный человек, которому я обязан писать, и так как у меня много работы, я обязан ее закончить» (Je ne vous ecris que quelques lignes, mon cher pere, afin de vous rassurer sur mon compte et sur mon arrivee a Paris. Pendant la route je n,ai essuye que les desagrements auxquels on peut honnetement s,attendre: c,est-a-dire que j,ai ete insulte partout; qu,a Ornans on m,a propose tout simplement de me jeter dans la riviere et a Vitteaux on m,a jete du bois dans ma voiture. Mon entree ici n,a pas ete plus heureuse car le lendemain de mon arrivee, hier, j,ai ete moleste par cinq de ces scelerats de Marseillais qui m,ont arrete par les bras, m,ont insulte de toutes les imprecations les plus horribles, parce que j,avais, disaient-ils, une cocarde aristocrate. Notez qu,elle etait aux couleurs de la nation. Mais c,est un pretexte; peut-etre m,avaient-ils vu sortir de notre corps de garde. Enfin quand j,y suis retourne, tous nos messieurs m,ont felicite d,en etre quitte a si bon marche. Nous sommes detestes des faubourgs, surtout des Marseillais qui sont ici, et qui sont les plus grands scelerats que jamais la terre ait produits; ils commettent impunement et ouvertement des assassinats dans les rues! Adieu, je vous embrasse tous, pardonnez mon griffonnage mais comme vous n,etes pas l,unique personne a qui j,ai ete oblige d,ecrire et que j,ai beaucoup d,occupation je suis oblige de finir). В тот же вечер в игре со своими новыми товарищами проиграл все свои сбережения (25 золотых луидоров), заявив «Какое это имеет значение, если скоро мне ничего этого не понадобится» (Qu,importe je n,en aurai peut-еtre pas besoin dans peu), в ночь с 8 на 9 августа 1792 года выступил с полком из Руэля (Rueil) через мост Нейи (Pont de Neuilly) и в три часа ночи прибыл во дворец Тюильри (Palais de Tuileries), 10 августа участвовал в смотре Швейцарской гвардии, проведённом королём Людовиком XVI-м (Louis XVI) (1754-1793) в сопровождении дофина (Louis-Charles, Dauphin de France) (1785-1795) и маршала де Майи (Augustin-Joseph de Mailly) (1707-1794), а после того как королевская семья укрылась под защиту Национального собрания (Assemblee nationale) сражался под командой капитана Дюрлера (Jost Durler) (1745-1802) при обороне Тюильри от батальонов Марсельской и Брестской федераций (Bataillons des federes marseillais et brestois) и Национальной гвардии предместий (Bataillons des gardes nationaux des faubourgs) под руководством Сантера (Antoine-Joseph Santerre) (1752-1809) и генерала Вестермана (Francois-Joseph Westermann) (1751-1794). После получения королевского приказа сложить оружие и возвращаться в свои казармы, швейцарские гвардейцы разделилась и попыталась небольшими группами покинуть поле боя, укрывшись у жителей квартала или отступив через сад к Вандомской площади (La Place Vendome) или площади Людовика XV-го (La Place Louis XV), где прапорщик де Монмолен и несколько солдат приняли последний бой у подножия статуи короля Людовика XV-го – Монмолен убил нескольких врагов, но был пронзён штыком сзади, упал в объятия капрала, которому успел шепнуть «Пусть я погибну здесь, думай только о спасении флага» (Laissez-moi pеrir ici, ne pensez qu,а sauver le drapeau) и умер, завернувшись в свой флаг, в возрасте 23 лет, похоронен в братской могиле на кладбище прихода Святой Мадлены (Сimetiеre de la paroisse de la Madeleine). В Невшателе его близкие всё еще надеялись, что молодой человек избежал резни, но трагичное известие было доставлено в написанном 8 октября 1792 года письме парижского издателя Даниэля Фердинанда Остервальда (Daniel Ferdinand Ostervald) его отцу: «Пока я сохранял надежду, мой дорогой кузен, я приберегал себя для того момента, когда смогу сообщить тебе хорошие новости. Поскольку у меня нет и тени надежды, у меня нет смелости огорчать Вас письмом. Это правда, что его больше нет. Если что и может утешить вас в утрате такого сына, так это то, как он умер. Он сражался с твердостью человека сердца и погиб как герой. Да, мой дорогой кузен, он хранил до конца вверенный ему флаг, который стоил ему жизни, потому что, если бы он оставил его, он, возможно, смог бы спастись. Убив нескольких своих убийц, он, пронзенный сзади, упал в объятия капрала. «Пусть я погибну здесь - сказал он, протягивая ему флаг - беги и спаси флаг». Слёзы текут у меня из глаз, сердце замирает. Ах, двоюродный брат мой, какие возвышенные слова в устах 24-летнего молодого человека и какое будущее они предвещали» (Aussi longtemps que j,ai conservе l,espеrance, mon cher cousin, je me suis rеservе pour le moment ou je pourrais vous annoncer de bonnes nouvelles. Depuis que je n,ai aucune lueur d,espoir, je n,ai pas le courage de vous affliger en vous ecrivant. Il n,est que trop vrai qu,il n,est plus. Si quelque-chose pouvait vous consoler de la perte d,un tel fils, c,est la manitre dont il est mort. Il s,est battu avec la fermete d,un homme de coeur et il est mort comme un heros. Oui mon cher cousin, il a conserve jusqu,au bout le drapeau qui lui etait confie et qui lui a coute la vie, car s,il l,eut abandonnt, il pouvait peut-etre echapper. Apres avoir tue plusieurs de ces assassins, perce par derriere il est tombe dans les bras d,un caporal. «Laissez-moi mourir - lui a-t-il dit en lui remettant le drapeau - sauvez-vous, et dеchirez le drapeau». Des larmes m,echappent, mon coeur se serre. Ah! mon cousin, quelles paroles sublimes dans la bouche d,un jeune homme de 24 ans et quelles actions elles promettaient). Имя прапорщика де Монмолена выбито на монументе, установленном в 1819 году в Люцерне (Lucerne, Canton Lucerne, Suisse) в память о погибших исполняя свой долг швейцарских гвардейцах и известном как «Люцернский Лев» (Le Lion de Lucerne).

«Mort du lieutenant de Montmollin а la journee du 10 aout 1792», par Auguste Bachelin (1830-1890), 1864, Musee de la commune de Neuchatel