Русско-польская война 1792 года.

Русско-польская война 1792 года. В ходе четырёхлетнего сейма 1788-1792 года в Польше была принята Конституция 3 мая 1791 года, реформировано правительство и создана национальная армия (70 000 человек), организованная по европейскому образцу и разделённая на две части – Коронная армия (50 000 человек) под командой князя Юзефа Понятовского (Josef Poniatowski) и Литовская армия (20 000 человек) под командой герцога Людвига Вюртембергского (Ludwig Friedrich Alexander von Wurttemberg). Вместе с тем, в Варшаве росло возмущение шляхты новыми мерами, особенно решением национализировать и продавать староства – во главе недовольных стали генерал артиллерии Коронной граф Станислав Феликс Потоцкий (Stanislaw Felix Potocki) (1753-1805) и гетман Северин Ржевуский (Seweryn Rzewuski) (1743-1811), которые осенью 1791 года вместе с генералом графом Ксаверием Браницким (Franciszek Ksawery Branicki) (1730-1819) отправились в главную квартиру русских войск в Яссах для обсуждения плана борьбы с новыми законами. Потоцкий и Ржевуский направили Сейму протест против Конституции 3 мая, а по всем провинциям разослали письма с обещанием помочь нации возвратить старые права и вольности, вследствие чего оба были отстранены от своих должностей. Между тем, польское правительство, рассчитывающее на поддержку Пруссии в неминуемом конфликте с Россией, было обеспокоено ответом прусского короля Станиславу Августу Понятовскому (Stanislaw August Poniatowski): «Его прусское величество сохранит дружбу свою к республике и намерен исполнять все обязательства, содержащиеся в трактате союза; но ни мало не будет вмешиваться в то, что воспоследовало в Польше после заключения этого трактата», а также запрещением прусским подданным приобретать староства в Польше. В начале 1792 года Потоцкий и Ржевуский прибыли в Санкт-Петербург, где при активном содействии российского посла в Варшаве тайного советника Якова Ивановича Булгакова (1743-1809) заключили с императрицей Екатериной II-й союз и организовали Конфедерацию польских магнатов, в которую должны были войти 35 сочувствующих польских сенаторов и 56 сеймовых послов (из доклада Булгакова: «Вся сила, все способы обольщения, наград, обещаний, угроз, наказаний, одним словом - казна, войско, суды находятся в полной зависимости господствующей фракции. При наималейшем здесь покушении или сопротивлении всех их сомнут. Сие самое заставляет всех недовольных пребывать в молчании до способного времени не только здесь, но и по провинциям, где их, по моим сведениям, весьма много, без вступления в Польшу сильного войска не можно ни к чему открытым образом приступить»). 30 апреля 1792 года Феликс Потоцкий провозглашён «Спасителем Республики» и избран маршалом Конфедерации, а посол Булгаков получил от Двора извещение о планируемом между 1 и 11 мая 1792 года вооружённом вторжении. Российская армия, предназначенная для боевых действий в Польше, насчитывала до 96 000 человек и была разделена на две части – Белорусская армия (32 000 человек) под командой генерала Михаила Никитича Кречетникова и Молдавская армия (64 000 человек) под командой генерала Михаила Васильевича Каховского. По плану полковника Пистора Молдавская армия (4 корпуса) должна была вторгнуться в Подолию и Волынь, окружить польскую армию в окрестностях Тыврова, Немирова, Брацлава и Тульчина и вынудить её сложить оружие; в случае отступления поляков Каховский должен был соединиться с вторгнувшейся в Литву Белорусской армией, отрезать Брацлавское и Киевское воеводства и двигаться на Варшаву с целью разогнать Сейм. 7 мая 1792 года Булгаков подал польскому правительству декларацию императрицы, в которой говорилось, что «честолюбцы, недовольные настоящим своим положением, представили русскую гарантию, как тяжкое и постыдное иго, тогда как величайшие государства, между прочим Германия, ищут подобных гарантий, как самого крепкого основания для своих владений и независимости»; в ней также описывались насилия, с коими был произведён переворот 3 мая и перечислялись оскорбления, нанесённые России: «настояли, чтоб русские войска и магазины были удалены из польских владений; мало того: предъявили притязания на пошлины при провозе чрез Днестр запасов, которые были закуплены у польских землевладельцев, к великой выгоде последних. Подданные императрицы, находившиеся в Польше по делам торговым, были злостно обвинены в возбуждении местных жителей к бунту; были, под этим предлогом, схвачены и брошены в тюрьмы. Судьи, не находя никаких следов преступления, прибегали к пыткам, чтобы вынудить признание, и, вынудивши его, приговаривали несчастных к смертной казни. Жители православного греческого исповедания подверглись преследованию. Епископ Переяславский, подданный императрицы, несмотря на свой сан и чистоту нравов, был схвачен и отвезен в Варшаву, где и теперь находится в тяжком заключении. Народное право не было соблюдено и в отношении к послу императрицы: солдаты вторглись в его домовую церковь и схватили священника. Отправили чрезвычайное посольство в Турцию, находившуюся в открытой войне с Россиею, чтобы предложить ей союз против России. В сеймовых речах не сохранено надлежащего уважения к особе императрицы. Эти оскорбления, не считая опущенных для краткости, могут вполне оправдать пред Богом и государствами самое сильное возмездие. Но императрица не хочет смешивать всего польского народа с известною его частию. Большое число поляков, знаменитых происхождением, саном и личными достоинствами, составили законную конфедерацию против незаконной Варшавской и прибегли с просьбою о помощи к императрице, которая сочла себя обязанною трактатами подать им эту помощь и приказала части войск своих войти во владения республики. Они являются друзьями, чтобы содействовать восстановлению старинных прав и вольностей польских. Те, которые примут их в этом значении, получат кроме совершенного забвения прошедшего всякого рода помощь и безопасность, как для себя лично, так и для имуществ своих». После получения декларации был экстренно созван Совет министров, на заседании которого король Станислав Август потребовал позаботиться о всех возможных средствах для защиты и спасения Отечества; в качестве первых средств были удвоены все подати, принят проект обращения к народу, созван Чрезвычайный сеймовый суд, а королю даровано право распоряжаться всеобщим вооружением в воеводствах и выдано 2 000 000 злотых для подготовки к походу. 13 мая 1792 года на улицах столицы появилось анонимное печатное объявление, призывающее резать всякого, кто говорил, писал, противился или впредь будет это делать против конституции 3 мая, вследствие чего посол Булгаков оказался в полнейшей изоляции. Сразу после вторжения российских войск в польские владения Феликс Потоцкий, Браницкий и Ржевуский, а также присоединившиеся к ним магнаты объявили в украинском городке Тарговице так называемую Тарговицкую Конфедерацию (Konfederacja Targowicka), предназначенную для восстановления старого порядка. Вместе с тем, польские войска отступали, не принимая боя, 26 мая 1792 года корпус генерала князя Василия Васильевича Долгорукова атаковал и сбил с позиций литовские войска генерала Киркора (Michal Kirkor) у Опсы (Opsa), 31 мая 1792 года русские заняли Вильно, командующий войсками Великого княжества Литовского (Wielkie Ksiestwo Litewskie) герцог Вюртембергский не пожелал сопротивляться российской армии и симулировал болезнь - после перехвата его переписки, из которой стала ясна фиктивность его недомогания, герцог 1 июня 1792 года был отстранён от должности, 7 июня 1792 года король Станислав Август назначил главнокомандующим Литовской армии генерала Юдицкого (Josef Judicki) и направил в его штаб-квартиру в Минске военных советников генералов Потоцкого (Stanislaw Kostka Potocki) и Вавржецкого (Tomasz Wawrzecki). При угрозе наступления русского корпуса генерал-поручика Бориса Петровича Меллина (9 600 человек, 13 орудий) из Борисова и корпуса генерала Ивана Евстафьевича Ферзена (5 500 человек) со стороны Бобруйска, генерал Юдицкий (7 700 человек, 10 орудий) 9 июня занял позиции у местечка Мир, расположенном на реке Мирянка неподалёку от Новогрудка (Nowogrodek). 10 июня 1792 года генерал Меллин отбросил части генерала Билака (Josef Bielak) от Столпцов (Stolpci), утром 11 июня русские колонны генералов Фёдора Фёдоровича Буксгевдена и Леонтия Леонтьевича Беннигсена двинулись в обход двух линий литовской позиции с севера и юга, а три русские батареи начали фронтальную бомбардировку, вызвавшую панику среди литовских новобранцев, самовольно оставляющих строй, около 8 часов вечера в тылу литовских войск появились колонны Буксгевдена и Беннигсена, после чего Юдицкий дал приказ к отступлению, причём сам он оставил войска и бежал в Гродно, а отходом командовал полковник Ясинский (Jakub Krzystof Ignacy Jasinsky); потери литовцев составили 120 человек убитыми и ранеными, а также одна пушка; русские потеряли до 250 человек. 24 июня 1792 года генерал Юдицкий был отстранён от командования и его пост занял генерал Забелло (Michal Zabiello), но отступление продолжилось - 25 июня российские войска заняли Гродно, а на следующий день вступили во Владимир-Волынский, 4 июля 1792 года генерал Меллин нанёс поражение войскам генерала Забелло при Зельве (Zelwa). Действия Коронной армии были более успешны – 14 июня 1792 года князь Понятовский и генерал Виельгорский (Michal Wielhorski) помешали соединению российских армий в сражении при Борушковицах (Boruszkowici), 18 июня 1792 года в сражении под Зеленцами (Zielenci) Понятовский вынудил к отступлению корпус генерала Ираклия Ивановича Моркова – в честь этой победы был учреждён Орден Воинской Доблести (Virtuti Militari). 17 июля 1792 года генерал Каховский переправился через Буг, отбросил шесть эскадронов вражеской кавалерии и на следующий день в сражении при Дубенке (Dubienka) разгромил отряд генерала Костюшко (Tadeusz Kosciuszko), 21 июля 1792 года занял Люблин, где вступил в мирные переговоры, 22 июля послу Булгаковы было передано письмо короля Станислава Августа, адресованное Екатерине II-й: «Я объяснюсь откровенно, потому что пишу к вам. Удостойте прочесть мое письмо благосклонно и без предубеждения. Вам нужно иметь влияние в Польше; вам нужно беспрепятственно проводить чрез нее свои войска всякий раз, как вам угодно будет заняться или турками, или Европою. Нам нужно освободиться от беспрестанных революций, к которым подает повод каждое междуцарствие, когда все соседи вмешиваются в наши дела, вооружая нас самих друг против друга. Сверх того, нам нужно внутреннее правление более правильное, чем прежде. Теперь удобная минута согласить все это. Дайте мне в наследники своего внука, великого князя Константина; пусть вечный союз соединит обе страны; заключим и торговый договор взаимно полезный. Сейм дал мне власть заключить перемирие, но не окончательный мир. Поэтому я умоляю вас согласиться на это перемирие как можно скорее - и я вам отвечаю за остальное, если вы мне дадите время и средства. Здесь теперь произошла такая перемена в образе мыслей, что предложения мои, вам сделанные, принимаются, быть может, с большим энтузиазмом, чем все совершенное на этом сейме. Но я не должен от вас скрыть, что если вы настойчиво потребуете всего того, что содержит ваша декларация, то не во власти моей будет совершить все то, чего я так желаю. Еще раз умоляю вас, не отвергайте моей просьбы, дайте нам поскорее перемирие, и смею повторить, что все, предложенное мною, будет принято и исполнено нациею, если только вы удостоите одобрить средства, мною предложенные». Письмо было отправлено в Санкт-Петербург с комментарием Булгакова: «Перемена мыслей в самых запальчивых головах велика. Все теперь кричат, что надлежит к России прибегнуть, все вопиют на короля Прусского, все почти упрекают Потоцких и других начальников факции, что погубили они Польшу, а сии извиняются тем, что хотели сделать добро, что обстоятельства тому воспротивились и что прусский король изменил». 25 июля 1792 года пришёл ответ, в котором императрица требовала присоединения короля к Тарговицкой конфедерации, на следующий день король огласил письмо на Совете министров и попросил мнение каждого – голоса разделились, восемь министров высказались за присоединение, четверо против: князь-примас просил как можно скорее приступить к конфедерации, так как ниоткуда никакой нет надежды; Великий маршал коронный Мнишек заявил, что он никогда не был согласен на новую форму правления, тем более теперь не желает терять драгоценного времени; Великий маршал Литовский Игнас Потоцкий (Roman Ignacy Franciszek Potocki) объявил, что признает только Варшавскую конфедерацию и всякая другая, хотя опиралась на пяти монархах, есть незаконная, и что он готов на все несчастия; Великий канцлер коронный Малаховский (Jan Nepomucen Malachowski) высказался за вступление в сношения с конфедерацией; Вице-канцлер коронный Коллонтай (Hugo Kollataj) также изъявил согласие на присоединение к конфедерации; Вице-канцлер Литовский Хрептович (Joachim Chreptowicz) просил не терять времени; Великий подскарбий Тышкевич (Tyszkiewicz) сказал, что с самого начала был противником конституции 3 мая; Маршал надворный Литовский Солтан (Stanislaw Soltan) говорил, что не стоит отчаиваться и храбрость народа может поправить дело; Подскарбий надворный коронный Островский (Tomasz Adam Rawita-Ostrowski) советовал королю приступить к конфедерации, но сам не может этого сделать, оставаясь сторонником конституции 3 мая; Подскарбий надворный Литовский Дзяконский соглашался на приступление к конфедерации; Маршал сеймовый коронный Малаховский (Stanislaw Malachowski) говорил, что с Тарговицкими конфедератами как с бунтовщиками и говорить не следует, но можно продолжать переговоры прямо с Петербургским двором; Маршал сеймовый Литовский Сапега (Kazimierz Nestor Sapieha) объявил, что во всем последует за королем. В результате совещания король подписал акт о присоединении к Тарговицкой конфедерации, не дожидаясь даже прибытия её делегатов. Когда в Варшаве стало известно о присоединении короля к Тарговицкой конфедерации литовские волонтеры и разный сброд числом до 300 человек собрались 13 августа 1792 года в Саксонском саду, бранили короля, грозили его убить, а министров, согласившихся подписать акт перевешать, перебили окна в доме канцлера Малаховского и разошлись, на следующий день начали опять собираться, угрожая перевешать королевскую фамилию, но все окончилось одним шумом. Маршалы Станислав Малаховский, Игнас Потоцкий и Станислав Солтан ходили по улицам и безуспешно уговаривали горожан к восстанию, а затем сложили свои полномочия и выехали за границу, за ними последовал и Коллонтай. 17 августа 1792 года российские войска без сопротивления заняли Варшаву.