Орлов Фёдор Фёдорович (1792-1834)

Орлов Фёдор Фёдорович (1792-1834) – полковник кавалерии, младший брат генерала от кавалерии Алексея Фёдоровича Орлова (1786-1861) и генерал-майора Михаила Фёдоровича Орлова 1-го (1788-1842). Родился в 1792 году в Москве, был внебрачным сыном графа Фёдора Григорьевича Орлова (1741-1796) и Татьяны Фёдоровна Ярославовой (указом императрицы Екатерины II-й от 27 апреля 1796 года признан в дворянских и фамильных правах, но без графского титула), в 1805 году в возрасте 13 лет поступил на военную службу юнкером лейб-гвардии Конного полка, в 1809 году - корнет, в марте 1811 года вышел в отставку, был знаменит свои горячим, несдержанным характером и страстью к картёжной игре, в начале 1812 года совершил неудачную попытку покончить жизнь самоубийством (из дневника действительного тайного советника и камергера Александра Яковлевича Булгакова (1781-1863) от 24 января 1812 года: «Вчера младший сын графа Федора Григорьевича Орлова, Федор, проиграв 190 тысяч в карты, застрелился; но как пистолет был очень набит и заряжен тремя пулями, то разорвало ствол и заряд пошел назад и вбок. Убийца спасся чудесным образом; однако ж лицо все обезображено. Он останется жив, однако. Странно будет лет через 20 сказать: вот человек, который в 1812 году застрелился»). 28 марта 1812 года зачислен корнетом в Сумский гусарский полк полковника Николая Александровича Канчиялова 1-го, участвовал в боевых действиях Отечественной войны в составе 6-го пехотного корпуса генерала Дмитрия Сергеевича Дохтурова (1756-1816) 1-й Западной армии, сражался при Витебске, Островно, Какувячине, Лучесе, Иньково, Валутиной Горе и Лубино, отличился в сражении при Бородино, где Сумские гусары отражали атаки французских кирасир и улан на корпус генерала Александра Ивановича Остермана-Толстого (1770-1857); генерал от инфантерии Николай Николаевич Муравьёв-Карский (1794-1866) в «Собственных записках.1811-1816» вспоминает: «Под Бородиным было четыре брата Орловых, все молодцы собой и силачи. Из них Алексей служил тогда ротмистром в Конной гвардии. Под ним была убита лошадь, и он остался пеший среди неприятельской конницы. Обступившие его четыре польских улана дали ему несколько ран пиками, но он храбро стоял и отбивал удары палашом; изнемогая от ран, он скоро бы упал, если б не освободили его товарищи, князья Голицыны, того же полка. Брат его Федор Орлов, служивший в одном из гусарских полков, подскакав к французской коннице, убил из пистолета неприятельского офицера перед самым фронтом». 27 декабря 1812 года присоединился с полком к 1-й гусарской дивизии и в чине штабс-ротмистра принял участие в Саксонской кампании 1813 года, сражался 20 апреля 1813 года при Люцене (Lutzen) и 8-9 мая 1813 года при Бауцене (Bautzen), где потерял ногу (из «Истории Сумского гусарского полка»: «При этом нельзя не отметить особенно смелую атаку штабс-ротмистра Орлова с одним эскадроном Сумского полка. Завидя наступление французской конницы, он с эскадроном врубился в центр её, произвел этим ударом большое замешательство в рядах неприятеля и своею храбростию воодушевил другие части, участвовавшие в бою. Орлов во время этого славного дела лишился ноги, но подвиг его был оценен и он награжден орденом Святого Георгия 4-го класса»). После выздоровления определён в лейб-гвардии Уланский полк с производством в ротмистры, Высочайшим повелением от 20 апреля 1820 года произведён в полковники, но строевой службы не нёс и состоял при своём брате генерал-майоре Михаиле Фёдоровиче, командире 16-й пехотной дивизии в Кишинёве, 1 марта 1823 года вышел в отставку «за ранами» с мундиром и пенсионом полного жалования. Из книги «Пушкин в жизни» (1927 год) Викентия Викентьевича Вересаева (1867-1945): «Фёдор Фёдорович Орлов, полковник лейб-гвардии Уланского полка, боевой офицер, в битве под Бауценом потерял ногу и ходил на деревяшке. Ростом был великан. Удалец, кутила и игрок. За жизнь свою проиграл более миллиона рублей. В кутежах и картах спустил все состояние и под конец жил на иждивении родственников. Он числился по лейб-уланскому полку в бессрочном отпуске и осенью 1820 года приехал погостить в Кишинев к брату Михаилу Фёдоровичу. Однажды после обеда, наскучив слушать споры брата с Константином Алексеевичем Охотниковым (1797-1824) о политической экономии, он пригласил Липранди и местного почтмейстера, отставного драгунского полковника Алексея Петровича Алексеева, отправиться куда-нибудь, где веселее. Прихватили и Пушкина. Пушкин одинаково любил и споры о политической экономии, и веселое времяпрепровождение с лихими офицерами. Отправились в трактир. Играли на бильярде, пили жженку вкруговую. За второй вазой жженки Пушкин развеселился, стал мешать другим играть и путать на бильярде шары. Орлов назвал его школьником, а Алексеев прибавил, что школьников проучивают. Пушкин вскипел, бросился к бильярду и разбросал шары. Началась перебранка. Кончилось тем, что Пушкин вызвал обоих полковников на дуэль, а в секунданты пригласил Липранди. Условились в десять часов утра собраться у Липранди. Липранди пригласил Пушкина ночевать к себе. Дорогой Пушкин, немного отрезвев и остыв, начал бранить себя за свою арабскую кровь. Липранди сдержанно заметил, что главное дело – причина не совсем хорошая, и нужно бы дело замять. Пушкин остановился и воскликнул: Ни за что! Я докажу им, что я не школьник!, Оно все так, - возразил Липранди, - но все-таки будут знать, что всему виною жженка. Пушкин молчал, а подходя к дому, сказал: Скверно, гадко! Да как же кончить? – Липранди отвечал - Очень легко. Не они, а вы их вызвали. Следовательно, если они приедут с предложением помириться, то ведь честь ваша не пострадает. Пушкин долго молчал и наконец сказал по-французски: Это басни! Они никогда не согласятся. Алексеев, может быть, - он семейный, но Теодор - никогда: он обрек себя на натуральную смерть; все-таки лучше умереть от пули Пушкина или убить его, нежели играть жизнью с кем-нибудь другим. Всю ночь Липранди не спал и рано утром поехал к Орлову и Алексееву; они как раз собирались к Липранди посоветоваться, как бы окончить эту глупую историю. Условились, что к десяти часам они приедут к Липранди и предложат Пушкину забыть случившееся. Орлов только не верил, что Пушкин согласится. Липранди воротился домой. Пушкин уже проснулся. Липранди сообщил ему о результатах своих переговоров. Пушкин взял его за руку и просил сказать откровенно, не пострадает ли его честь, если он согласится на примирение. Липранди повторил то, что говорил вчера: раз те просят мира, то чего же больше желать? Пушкину не верилось, чтобы Орлов отказался от такого прекрасного случая подраться. Но когда Липранди объяснил, что Федор Федорович не хотел бы делом этим доставить неприятности брату, Пушкин успокоился. Он только страдал, что столкновение случилось за бильярдом, при жженке - А не то славно бы подрался; ей-богу, славно! Через полчаса приехали Орлов и Алексеев. Помирились и отправились обедать к Алексееву». После отставки проживал у своей младшей сестры Анны (1795-1830), супруги губернатора Ярославской губернии тайного советника Александра Михайловича Безобразов (1783-1871) в Ярославле, где и умер в 1834 году в возрасте 42 лет. Был женат на Анне Михайловне Наумовой (1799-1868). Из «Дневника и Воспоминаний» Ивана Петровича Липранди (1790-1880): «Фёдор Фёдорович Орлов начал службу в Конной гвардии, но по какой причине: по любви ли, или вследствие проигрыша, ему пришла мысль застрелиться, и он предпринял исполнить это с эффектом, и особом наряде и перед трюмо. Сильный заряд разорвал пистолет, и пуля прошла через подбородок в шею. Его вылечили, но шрам был очень явствен. Он был переведен тем же чином, корнетом, в Сумский гусарский полк, и в 1812 году очень часто приходилось ему быть ординарцем у Дохтурова, где я с ним и сблизился по одному случаю. Алексеев же в это время был в Мариупольском гусарском полку, в одной бригаде с Сумским. Оба были известны своей отвагой, в потому как бы сдружились. В 1813 году Фёдор Орлов был переведен в лейб-гвардии Уланский полк. Орловых было четыре брата: Алексей и Михайло от одной матери, Григорий и Федор - от другой; оба последние потеряли по ноге в 1813 году». Миниатюрный портрет офицера, исполненный Францем Шмицом (Franz Liborius Schmitz) (1762-1827), является достоянием Государственного Ростово-Ярославского архитектурно-художественного музея-заповедника.